Утроба

В преддверии материнства, освободившись от оков зависимости, Хейли грезила о безмятежном начале нового пути. В поисках уединения и короткой передышки в кругу близких, её спутник, Рэймонд, снял уединённое убежище в глубине дремучего леса, куда вела лишь извилистая просёлочная дорога, лишённая всякой связи с миром. Последние мили пути они преодолевали под покровом мелкого, назойливого дождя, и именно у ветхого моста, словно по велению злого рока, сигнал сотовой сети окончательно угас. Радиоприёмник тем временем неустанно извергал тревожные вести: в окрестностях рыскали похитители младенцев, прозванные в народе «охотниками за плодом». Места их злодеяний являли собой жуткое зрелище: растерзанные палатки, вспоротые спальные мешки, и клочья женской одежды, принадлежавшей тем, кто носил под сердцем новую жизнь. Рэймонд пытался успокоить Хейли, уверяя в бдительности полиции, расставившей заслоны, но каждое слово диктора впивалось в её сознание острым шипом, разжигая пламя тревоги, пока наконец стены хижины не отгородили их от внешнего мира.

Первая же ночь в уединении обернулась кошмаром: за окном вспыхнули незваные огни, крыльцо застонало под тяжестью незнакомых шагов, а утро встретило их зловещим символом на двери окровавленной пентаграммой из перьев. Хейли, чувствуя трепет новой жизни внутри себя, принялась укреплять ставни, лихорадочно обыскивать кладовую и собирать всё необходимое на случай преждевременных родов. Выйдя в лес, она наткнулась на свежий лагерь, где среди обгоревших бумаг обнаружила снимки собственного ультразвукового исследования. Вернувшись к хижине, её ждал новый удар: распахнутый кран, выбитый замок и полное отсутствие Рэймонда. Была ли его пропажа частью чьего-то зловещего замысла, или он сам пал жертвой обстоятельств, оставалось загадкой. Едва слышный шорох цепей из-под пола намекал на существование тайного подземелья, где совсем недавно, казалось, точили острые лезвия. Время между ударами её сердца неумолимо сокращалось, треск веток вокруг превращался в отчётливые шаги, а незримый преследователь, скрытый в тени деревьев, уже привыкал к терпкому запаху её страха.